Работу выполнила ученица 9А класса

Чучупал Елена Александровна

Ткаченко Светлана Александровна

Учитель Забугина Галина Николаевна

Та степь — конца ей нет... раскинулась, лежит.

Струистый ветерок бежит, не пробежит...

      Земля томится, небо млеет...

И леса длинного подернутся бока

Багрянцем золотым, и ропщет он слегка,

     И утихает, и синеет...

И. Тургенев

     Несколько лет назад по соседству с моей бабушкой поселилась семья Дешевых Николая Дмитриевича. По рассказам нового соседа, то место, где он жил, представлялось мне земным раем. Так восторженно рассказывал Николай Дмитриевич о своем селе, из которого, к сожалению, пришлось уехать.

    Вместе с семьей Николая Дмитриевича в Ольховатку приехала и  его мать   - Дешевых Нина Парфиловна.

    Нине Парфиловне уже девяносто четыре года, но она еще помнит имена  своих односельчан, которые первыми заселили этот участок земли, подробности нелегкого крестьянского труда и  быта.

    В 1911 году бабушка Нины Парфиловны – Акулина Егоровна Селина, жившая в селе Русская Тростянка Острогожского уезда, у помещика Чулкова, которого в народе прозвали Пан Чулок, купила небольшой участок земли в местечке недалеко от хутора Высокое, где была помещичья  усадьба. Акулина Егоровна - разбитная женщина, каким-то образом смогла договориться с паном Чулком о покупке земли. Вместе  с Акулиной Егоровной  и Родионом Артемовичем Селиными (их год рождения не известен) приехали еще 9 семей: Уваровы, Афанасовы, братья Окороковы,  братья Гараскины и другие, имена и фамилии которых Нина Парфиловна не смогла вспомнить. 

    Одно из сел Острогожского уезда  называлось  Лесное Уколово. Поэтому о  названии нового места жительства долго не задумывались. Место, куда приехали новоселы, располагалось в низине  густого леса. У кромки леса тихо плескалась вода широкого пруда, о происхождение которого достоверно никто не знает. По некоторым сведениям пруд был вырыт по приказанию пана Чулка для нужд крестьян. Но старожилы говорят, что пруд уже существовал,  и что скотину не подпускали к пруду, а носили воду в корыта на берегу. Таким образом охраняли водоем  от загрязнения.

     И стали люди обживаться. Дома строили добротные – из дуба. Крыши крыли соломой. Внутри стены были обмазаны глиной и побелены, пол земляной. Тогда не принято было строить большие дома, да и времени для их строительства было маловато. На пороге стояла зима.

     «Сначала жили бедно, - рассказывает Нина Парфиловна, - ведь все деньги были потрачены на покупку земли. В хате центральное место занимала русская печь, у стены стоял примост (кровать) – доски, лежащие на четырех сошках (пеньках). На примосте лежали дерюжки из домотканой холстины, ложники (одеяла), сотканные из толстых скрученных шерстяных ниток. Постепенно люди обживались, обзаводились хозяйством. В каждом дворе были лошади,  коровы, волы,  овцы, свиньи, куры, гуси. Для них хватало и кормов, и простора, и воды. Земли распахивали вручную при помощи волов и лошадей. А земля здесь, надо сказать, обладает невероятным плодородием. Урожаи были очень богатые во все времена».

       Тяжел крестьянский труд. Работали не покладая рук во все времена года. Весной сеяли коноплю, пшеницу, подсолнечник, кукурузу. Выращивали картофель, капусту. Удивительно, но в 20-е годы не было ни лука, ни моркови. Их покупали на базаре в Острогожске.

       После посева дети охраняли поля от нападения животных и птицы. В конце лета собирали урожай. Косили косами и серпами, молотили цепами и конной молотилкой, веяли вручную, мололи на ветряной мельнице муку, пекли душистый хлеб.

      Коноплю сеяли для изготовления одежды. Это был длительный и трудоемкий процесс. Скошенную коноплю мяли мялками, толкли в ступах, мыкали (чесали) на гребне, пряли нитки. В доме Селиных был свой ткацкий станок. После того как полотно было соткано его проваривали в кипятке, вымачивали в зольной воде, полоскали на пруду, выкладывали на берегу на солнце для отбеливания. Нижнее белье красили в голубой цвет. Краску тоже делали сами. С клена обдирали кору, толкли в ступе, варили в чугунках, в этот раствор  клали куски холста. Одежда, которую шили тоже сами, была грубая, но другого материала тогда еще не было. Женщины сверху надевали  халаты из шерсти (в деревне называли корсетами), которые делали на заказ. Зимой от холода спасали овчинные полушубки. Жители Лесного Уколова и зимой, и летом ходили в лаптях. В окружающем лесу было много липы, из коры которой и делали прочную обувь. Летом их обували на босую ногу, а зимой - на пару толстых  шерстяных чулок собственноручно связанных. Неудобство было только в том, что в сырую погоду лапти промокали. В вышеупомянутой семье Ярцевых очень искусно плели лапти, а потом обменивали или продавали.

       Почти вся кухонная утварь была сделана из дерева, кроме чугунков и сковородок. Миски, ложки, ведра, кадки – все из дерева.

       Не только трудиться, но и отдыхать умели селяне. Песня звучала всегда. Даже смертельно уставшие женщины, идущие с поля, звонко и весело пели. Престольным праздником считался Покрова. Приходили гости, хозяева накрывали обильный стол. Не обходилось и без самогона, который делали из свёклы.  Считалось, что счастье обойдет стороной семью, если в этот день не придут гости. И чем больше будет народа, тем счастливее проживет семья. И тогда песни доносились из каждой избы до самого утра.

       В 1933 году Нина Парфиловна вышла замуж. Будущий муж Дмитрий Дешевых был из этого же села. Долго встречались, а потом пришли сваты. «Мы слышали, у вас гулюшки есть! Мы хотели бы купить у вас одну», - с этих слов начиналось сватовство в этой деревне. Через месяц сыграли свадьбу. Венчались в церкви в Юрасовке. Невеста была прекрасна – белое подвенечное платье, на ногах купленные на базаре сапожки, но фаты не было. По неписанному деревенскому закону молодую жену муж приводил в отцовский дом.

В начале 30-х годов насталпериод коллективизации.

      Когда стали образовываться колхозы, люди не совсем охотно вступали в артели, так как надо было расстаться с нажитым годами хозяйством.

      Ярцев Николай Варфоломеевич, который и сейчас проживает в селе, рассказывал о большой трудолюбивой семье своего  деда, которая считалась зажиточной. У него было три сына и две дочери, а у тех в свою очередь тоже семьи. В хозяйстве были лошади, несколько коров, свиньи, птица, ветряная мельница, конная молотилка, пасека. Поэтому в период коллективизации их семья первой была раскулачена. Они были лишены дома, а скотину забрали в колхоз. И всё многочисленное семейство вынуждено было просить временного пристанища то у одних родственников, то у других. Приходилось голодать, работать за кусок хлеба. Пока в 1937 году не приняли в колхоз, выделили немного леса для строительства жилья.  И Николай Варфоломеевич, и Нина Васильевна работали в колхозе, пока его не расформировали.

     Но трудолюбие местного населения, плодородные земли и наличие скота позволило быстрыми темпами сформировать крепкий колхоз имени Димитрова. Поэтому и стали называть село Димитрово.

И вот новое испытание. Началась Великая Отечественная война. Деревня опустела - мужчин призвали  в армию. В селе остались женщины, старики и дети.

       В 1942 году в селе появились оккупанты. Сильно не свирепствовали, но заставляли заготавливать древесину, забирали продукты питания.

       Оккупация в селе длилась 7 месяцев. На этот срок колхозную скотину раздали по дворам, чтобы сохранить хотя бы часть.

      Николай Варфоломеевич Ярцев был призван в армию в 1944 году. Участвовать в боевых действиях Н.В. Ярцеву не пришлось. Служил в запасном полку. А затем на Камчатке. Но о доме не забывал никогда.  В свою родную деревню вернулся только в 1952 году, женился и стал работать в колхозе.

      После войны в село не вернулись 22 человека. Для небольшого села – это значительно. Почти в каждый дом пришла похоронка. Но упорные, привыкшие к работе люди стали налаживать свою жизнь. Построили ферму на 150 голов. Ферма была деревянная, но теплая, удобная. Воду качали насосами из пруда.

       В летнее время стадо телок доходило до 120 голов, не считая телят. Рабочих рук катастрофически не хватало, но селяне справлялись. Трудно представить, что в любую погоду три раза в день в Юрасовку надо было доставить молоко. Возили в бочках на лошадях. Зимой дороги заметало снегом, а весной и осенью и того хуже – слякоть. Чернозем превращался в густое месиво. Это и послужило одной из причин развала деревни.

      Если проследить количество дворов и количество человек, проживающих в селе, то можно увидеть, что максимальное количество дворов и соответственно жителей было в период с 1964 по 1966 годы. В этот период проживало 228 человек. Но с этого же периода началось уменьшение числа жителей. В 2005 году в хуторе осталось лишь четыре человека.

       В период с 1952-54 годы в х. Лесное Уколово размещалась сельхозартель им. Димитрова. С1955 по 1970 г.г. хутор был в составе колхоза «Красная Звезда» (Юрасовского сельсовета). С 1971 года поселение стало именоваться вновь хутором.

       Молодежь старалась после учебы остаться в городе или более крупном селе, где была своя школа, появились асфальтированные дороги. В стране началась перестройка, колхозы терпели крах, и так одно за другим и выстроилась цепочка причин, приведших к тому, что из деревни стали уезжать селяне.

       До последнего держались в селе Семья Дешевых. Но когда сильно стали болеть мать и жена, Николай Дмитриевич решил, что пришел и их черед. Сборы были не долгими, так как вопрос о переезде обсуждался давно. В хуторе нет ни телефона, ни магазина. Уголь доставить  - дорого. Колодец – один на всю деревню. И все это притом, что за несколько километров люди провели в дома   газ, воду, ездят на своих автомобилях.

      Сейчас в деревне осталась доживать свой век одна семья Ярцевых. Они изо всех сил пытаются противостоять болезням, чтобы подольше оставаться в любимом и дорогом селе.

Хотелось бы закончить свой рассказ словами из стихотворения.